96312f89     

Силецкий Александр - Для Начала-Вечность



Александр Валентинович Силецкий
Для начала-вечность
Вадим Подушкин громко закричал, нелепо замахал руками, ища, за что бы
ухватиться, но камни разом побежали из-под ног, какую-то секунду длилось
ощущение полета, и тотчас от ужасной боли мир перед глазами сжался и потух.
Когда Подушкин очнулся, для него все моментально стало ясно: перелом
ноги...
Ну, что ты будешь делать!..
Если вовсе не шевелиться, то еще терпимо. Да только невозможно оставаться
здесь!
Никто на помощь не придет, и никого не позовешь... Тайга, места глухие.
И хоть до поселка километров десять, коли по прямой, надеяться, что
кто-нибудь сюда заглянет... Год можно проторчать - и все впустую.
Он лежал на боку, в неудобной позе, а над ним круто вверх уходил
обнажившийся после обвала склон сопки.
Подушкин мысленно проделал путь до родного поселка, припомнил все, одному
ему знакомые приметы, по которым ничего не стоит отыскать тропу, и лишь с
тоской вздохнул.
Да, неважнецкие дела.
Летом он частенько выбирался в лес на оба выходных - и рыбку половить в
ручьях, и подновить свой разросшийся гербарий. Гербарий был его гордостью,
не раз в район показывать возил. Вадим даже собирался написать одному
известному ученому в Москву - дескать, не простой я счетовод, но и по мере
сил тружусь во ублажение родной науки, о чем прошу не забывать.
И вот теперь - ах, как некстати!..
Он подполз к развесистому кусту орешника и кое-как срезал ножом подходящую
ветку с крепкой развилиной на конце - вроде костыля. Потом встал и
попытался сделать шаг. Однако вместо этого вышел какой-то нелепый скачок,
от которого боль в ноге буквально оглушила, и Подушкин рухнул на землю, не
видя и не слыша ничего.
Минуты через три немного полегчало, боль утихла. Только что с того?
Не дойду, с отчаянием сообразил Вадим. Какой из меня теперь ходок!..
Может, попробовать ползком? Потихоньку, понемногу... Главное, попасть
кдороге. Ну, а там уж - на попутке, и домой... В конце концов, не так и
далеко!
И он пополз.
Уже под вечер, когда силы были на пределе, ему вдруг померещились людские
голоса.
Подушкин напряг слух.
Нет, ерунда! Просто ветер поднялся и прошел меж ветвей. Просто ветер...
Хотя... В общей какофонии предвечернего леса ему вновь почудились чьи-то
голоса.
Люди... Совсем рядом... Вот удача!
С надеждой пробудились силы.
Еще несколько отчаянных бросков, и перед ним открылась лужайка, покрытая
цветами, - точно дно волшебного солнечного колодца.
Посреди поляны дымился костер, а у костра вели беседу трое, в удивительных
меховых костюмах, с большими ранцами за спиной, в ботинках с немыслимо
длинными носами.
Лица незнакомцев были смуглы, почти черны, а волосы, как у холеных
жеребцов, мягкими белыми гривами живописно развевались при каждом
дуновенье ветерка.
Странные субъекты. В этакой глуши...
Тем временем незнакомцы тревожно завертели головами, будто учуяв
непрошеного гостя, потом один из них встал и сделал неуверенный шаг в
сторону Вадима.
При этом он как-то по-особенному ставил ноги, словно нащупывал носком
ботинка почву перед собой. И глаза его, устремленные в одну точку, мимо
Подушкина, смотрели безучастно, неподвижно, как у слепца.
Но даже удивиться всему этому у Вадима уже не оставалось сил, как,
впрочем, и заметить сразу, что переговариваются незнакомцы на совершенно
непонятном языке. Подушкин просто лежал, едва выглядывая из кустов, и ждал
- вот все, на что он был сейчас способен.
Незнакомец вдруг остановился.
Взгляд его по-прежнему был устремлен в п



Содержание раздела